Как и сто лет назад, развитие Дальнего Востока сегодня связано с рыбной отраслью, которая, несмотря на политику импортозамещения, все никак не может подняться с колен. Неодолимое желание бизнесменов побыстрее и побольше заработать, граничащее порой с откровенным браконьерством, соседствует здесь с непреодолимыми административными барьерами. Всем уже понятно, что изменить ситуацию можно лишь сообща, найдя разумный компромисс между бизнесом и государством. Но кому под силу усадить за один стол предпринимателей и представителей десятка государственных ведомств, а потом еще и заставить всех исполнять достигнутые договоренности? Вместе с сотрудниками Генпрокуратуры и Минвостокразвития «Лента.ру» попыталась разобраться в ситуации.

Сапожники без сапог

После введения продуктового эмбарго, летом 2014 года остро встал вопрос импортозамещения, а опустевшие прилавки рыбных отделов и постоянно растущие цены заставили чиновников вспомнить о «русской рыбе». Поначалу поводов для беспокойства не было. По экспертным оценкам, биоресурсов в отечественных морях с избытком хватит не только на внутренний рынок, но еще и для экспорта останется.

Заполнить прилавки было поручено прежде всего Дальнему Востоку. Там, по данным Росрыболовства, сосредоточено около 83 процентов запасов всех водных биоресурсов страны (3961 тысяча тонн). Но вылавливают чуть больше половины поступающей на рынок рыбы. А до конечного потребителя доходит и того меньше.

Красочная экспозиция в Хабаровском музее амурской рыбы рассказывает о том, как переехавшие сюда в позапрошлом веке русские рыбаки обучали местные племена высоким по тем временам технологиям улова и переработки. С рыболовством тесно связана вся история Дальнего Востока. Без этого, говорят, не наступит здесь «светлого будущего». Но коренная отрасль почему-то не развивается, а деградирует. Основная доля поставок сегодня — необработанное дешевое сырье, мороженая рыба.

Все на местах — порядка нет

Надзором в области рыболовства, прямо или косвенно, занимается множество ведомств. Контролируется вроде бы все, но порядка нет.

Так, ежегодно прокуроры выявляют до 3, 5 тысяч нарушений в этой сфере. Вроде бы немало. Но при подготовке к межведомственной коллегии по проблеме рыбного хозяйства на Дальнем Востоке в этом году (то есть при более внимательном подходе) всего за несколько месяцев выявлено более двух тысяч нарушений.

«Эти данные сопоставимы с показателями работы за целый год, что свидетельствует об отсутствии системности и серьезных недостатках в организации надзорной деятельности», — поясняет заместитель генерального прокурора России Юрий Гулягин.

Для оценки ущерба и, соответственно, штрафов должен использоваться реестр, составляемый Росрыболовством, но он даже близко не отражает реальной ситуации. Из 132 тысяч протоколов об административных правонарушениях за 2015 год в этот список попали данные лишь о семи тысячах. Из четырех с половиной тысяч материалов, направленных в правоохранительные органы, есть информация только о 45.

По ряду регионов страны в реестре вообще нет сведений об уловах. Другими словами, Росрыболовство не располагает данными о нанесенном ущербе, что не позволяет объективно оценить масштаб урона, наносимого браконьерами и загрязнением вод.

Без надзора, как выяснилось, остались не только злоумышленники, но и некоторые представителей служб, которые с ними борются.

«Фактически вне закона находятся внештатные инспекторы рыбоохраны, поскольку их полномочия закреплены приказом Росрыболовства, которое не обладает правом принятия нормативных актов», — рассказал Юрий Гулягин. По состоянию на начало нынешнего года таких инспекторов по стране — 2065 человек.

Безусловно, внештатники, появившиеся в рядах федерального агентства весной 2009 года, выполняют важную работу, а Росрыболовство прибегает к их помощи исключительно из-за недостатка собственных кадров. Однако история не раз доказывала, что отсутствие должной регламентации приводит к самоуправству и коррупции.

На совместном заседании коллегии Генпрокуратуры и Минвостокразвития глава агентства Илья Шестаков сообщил, что рыбоохрана работает на пределе возможностей. Из 6, 5 тысяч инспекторов после сокращений осталось 2, 7 тысячи. Да и те неэффективны. Помимо самой охраны, инспекторы занимаются ремонтом своего же устаревшего оборудования и другими хозяйственными вопросами. А еще актируют выпуск объектов аквакультуры.

Шестаков просил помощи у правоохранительных органов, но, к примеру, в МВД его предложения не поддержали.

Между тем 22 инспектора агентства в прошлом году подверглись нападению с применением оружия, и почти половина из них — на Дальнем Востоке. Двое сотрудников Рыбоохраны получили тяжкие телесные повреждения. «Но к реальному наказанию преступники были привлечены только однажды», — посетовал Шестаков.

Сага о «Болиде» и «Чапаево»

Серьезная проблема существует в той области, которая могла бы приносить неплохую прибыль государству — конфискация орудий незаконного промысла. К таковым ведь относят не только удочки и сети, но и браконьерские суда.

Согласно действующему порядку, обращенные в казну плавсредства проходят через процесс приватизации. «Он длительный и влечет значительные расходы федерального бюджета на хранение судов, порой превышающие их рыночную стоимость», — говорит заместитель генпрокурора.

В качестве примера можно привести историю с шхуной «Болид» и сейнером «Чапаево». В июле 2013-го эти конфискованные у браконьеров суда включили в план приватизации федерального имущества 2014-2016 годов. Аукционы начались только осенью 2015-го и в течение нескольких месяцев признавались несостоявшимися из-за отсутствия заявок.

Дело закончилось тем, что 28 декабря прошлого года Росимущество выставило эти суда на продажу без объявления цены. Они ушли по дешевке: «Болид» за 303 тысячи рублей, а «Чапаево» за 945 тысяч. Сумма же затрат на хранение кораблей в течение более двух с половиной лет составила 11 миллионов 620 тысяч. И это убытки бюджета только по двум плавсредствам. Всего же на государственном хранении их 62. Каковы же могут быть суммарные потери?

Похоже, что эта процедурная проблема, наряду с другими — «пониманием» нарушителей, разгильдяйством и коррупцией — породили негативную практику возвращения изъятых орудий лова нарушителям. По данным за 2015 год, столь «щедрым» образом чиновники Росрыболовства поступили примерно с 78 процентами всего изъятого у браконьеров добра.

Из более чем 28 тысяч изъятых в прошлом году плавсредств, только 75 были направлены на реализацию. Остальные возвратились владельцам.

Чтобы изменить ситуацию, Генпрокуратура предложила Росимуществу и Росрыболовству разработать проект нормативного акта, который предусматривал бы возможность продажи таких судов через аукцион сразу после принятия в казну.

Отвратимость наказания

«По-прежнему остро стоит проблема возмещения ущерба, причиненного браконьерами, размер которого по уголовным и административным делам в прошедшем году превысил 740 миллионов рублей, — отмечено в докладе Юрия Гулягина. — В ряде ведущих рыбодобывающих регионов показатели возмещения ущерба биоресурсам недопустимо низки и составляют от 2 до 7 процентов».

С расследованием преступлений в сфере рыбного хозяйства дела также обстоят неважно. К примеру, в Хабаровском крае раскрывается не более 40 процентов. По словам краевого прокурора Виталия Каплунова, у оперативников крайне слабые агентурные позиции, из-за чего на скамью подсудимых редко попадают организованные преступные группы, специализирующиеся на добыче икры.

Широкую известность получила история с сотрудниками ДПС, которые 26 октября 2015 года при досмотре катафалка, остановленного за превышение скорости на трассе Хабаровск — Комсомольск-на-Амуре, обнаружили полтонны черной икры. Часть незаконного улова лежало прямо в гробу, а остальное — в сумках под венками.

Тогда были задержаны только двое работников ритуального агентства: 31-летний водитель и его 33-летний напарник. На допросе они рассказали, как неизвестный попросил их перевезти из поселка Маяк к одному из хабаровских моргов тело умершей накануне родственницы. За это им якобы пообещали заплатить 25 тысяч рублей.

Курьез в том, что полицейские не усмотрели в этой находке следов деятельности серьезной криминальной группировки. Уголовное дело завели по самой «легкой» (первой части статьи 258.1 УК) о незаконной добыче особо ценных биологических ресурсов.

Дальнейшее раскрытие обстоятельств преступления и лиц к нему причастных фактически остановилось, а один из основных на тот момент фигурантов — водитель катафалка — избежал ареста. Хотя в распоряжении у дознания были идентифицированные отпечатки пальцев, оставленные на контейнерах с икрой.

Виталий Каплунов подчеркнул, что только после вмешательства прокуратуры дело было переквалифицировано по более тяжкому составу преступления, а оперативников заставили выявить не только исполнителей но и организаторов. Расследование передано в краевое управление СК России и продолжается до сих. По нему уже проходит восемь фигурантов.

Есть, конечно, и положительные примеры оперативной работы. В том же Хабаровском крае вычислили две организованные банды, в состав которых входил госинспектор Амурского управления Росрыболовства. Роль чиновника заключалась в информировании своих сообщников о грядущих проверках. В Сахалинской области в прошлом году задержали госинспектора из областного погрануправления, получавшего взятки от учредителя четырех фирм, занимавшихся рыбным промыслом. Пограничник «заработал» 9, 5 лет лишения свободы в колонии строгого режима.

На одного с удочкой — семеро с протоколами

По словам главы Минвостокразвития Александра Галушки, выручка рыбхоза составила в прошлом году 154 миллиарда рублей (выросла более чем на 80 процентов). Однако предприниматели по-прежнему сетуют на необоснованные отказы в предоставлении участков для промысла и прочие административные барьеры. Общие потери рынка из-за них достигают 15 миллиардов рублей.

Губернатор Сахалинской области Олег Кожемяко на заседании межведомственной коллегии в Хабаровске заявил, что больше всего препонов стоит на пути малого и среднего бизнеса.

«Прибрежное рыболовство становится непривлекательным из-за одинаковых требований к маленьким и крупным компаниям, — отметил он. — Рыбаки вместо необходимых преференций ждут, пока договорятся федеральные чиновники».

Кроме того, управление Генпрокуратуры в Дальневосточном федеральном округе выявило около сотни нарушений законодательства о защите прав предпринимателей. В основном они касаются процедурных моментов: уведомлений, сроков проведения проверок, указания даты и времени.

«Мы любим хорошо кушать, в то же время чиновники ставят множество препятствий рыбакам. Они не понимают, что если люди не заработают, рыбу не поймают, на столе ничего не будет, поэтому наша задача — одернуть чиновников, чтобы они знали свое место», — заявил на совместном заседании коллегии двух ведомств в Хабаровске генпрокурор Юрий Чайка.

На той же коллегии был поднят вопрос о взаимодействии рыбаков с пограничниками. Те регулярно штрафуют российские промысловые суда за любое пересечение границы, независимо от того, как долго рыбаки находились вне родных вод. В результате им приходится закладывать крюки в десятки километров, направляясь к месту лова, теряя время и увеличивая затраты на топливо.

Рыбопромышленники жалуются, что вынуждены подстраивать свою деятельность под инспектора пограничной службы. А тот определяет порядок своей работы, исходя из интересов службы, о законах рынка особенно не задумываясь.

Президент Всероссийской ассоциации рыбопромышленников Александр Фомин сообщил, что тяжеловесная система надзора приводит к увеличению цен на рыбу в российских магазинах минимум на 10-15 процентов.

В сфере ветеринарного контроля Фомин предложил перейти от контроля каждой партии к выборочному. Касаясь того же вопроса, председатель комиссии РСПП по рыбному хозяйству и аквакультуре Герман Зверев отметил, что ветеринары, согласно отчетам, досматривает продукции больше, чем ее вообще произведено. Это связано с тем, что процедура часто повторяется.

В таможенном контроле рыбопромышленники предлагают раз и навсегда определиться с тем, что тара — это часть судовых припасов, не учитываемая при расчете стоимости перевозимых грузов.

По словам Германа Зверева, действующий КоАП смешивает в кучу деяния браконьеров, встроенных в международные преступные группировки, и проступки легальных российских предприятий.

«Нужно отделять действительно опасные правонарушения от малозначительных, вылавливаемых по формальному основанию, — отметил он. — К примеру, аптекарская точность взвешивания улова на небольших рыболовецких судах (таких на Дальнем Востоке около 150 штук) попросту недостижима. Это нужно понимать и учитывать».

Для более тщательного анализа взаимодействия госструктур с бизнесом в рыбной отрасли Генпрокуратура и Минвостокразвитие решили создать постоянно действующую рабочую группу, в которую войдут и предприниматели. «По результатам совместной нашей работы, мы будем информировать президента и правительство», — заключил Юрий Чайка.

Нечем ловить, не на чем возить

Губернатор Камчатского края Владимир Илюхин рассказал о росте инвестиций в рыбную отрасль. Однако в основном средства тратятся на перерабатывающую береговую инфрастуктуру. Хотя серьезные проблемы создает состояние рыболовецкого флота, который катастрофически изношен. Суда соответствующего класса производятся в России только на одном заводе в Калининградской области.

Об этой беде стало широко известно после того, как 2 апреля 2015 года в Охотском море затонул большой автономный морозильный траулер с говорящим названием «Дальний Восток». На его борту находилось 132 человека, половина из них не вернулась на берег. Еще тогда в Союзе рыбопромышленников сообщили, что средний возраст российских траулеров достигает 30 лет. «Дальний Восток» был построен в 1989 году.

Но это еще, как оказалось, полбеды. «75 процентов причалов рыбных терминалов морских портов имеют критический износ; более 40 процентов холодильных мощностей морально и физически устарели; 95 процентов рефрижераторного подвижного состава, в котором дальневосточная рыба доставляется в Москву, к 2020 году выйдет из эксплуатации», — сообщил глава Минвостокразвития участникам заседания в Хабаровске.

С ремонтом причалов и портовых холодильников, по задумке ведомства, должна справиться госкорпорация развития Дальнего Востока, в ведение которой устаревшее хозяйство может перейти уже осенью.

Обновление рыболовецкого флота и перерабатывающей инфраструктуры будет проводиться с активным участием бизнеса. Уже в июле вступят в силу положения, которые ставят объем предоставляемых предприятиям квот в зависимость от инвестиций в производство кораблей и строительство предприятий.

«Важно, какие установят критерии для отбора инвестиционных проектов, — говорит заместитель директора компании "УК КАРАТ" Сергей Сенников. — Компромиссом будет, скорее всего, согласование ряда типовых проектов среднетоннажных и крупнотоннажных судов, которые по своим техническим характеристикам устраивают большинство предприятий. Как указывают представители ОСК, такой подход может существенно удешевить строительство судов».

Вопрос же с изношенными на 95 процентов вагонами-рефрижераторами по-прежнему открыт. В худшем случае, к 2020 году жители центральной части страны могут забыть о дальневосточной рыбе. В лучшем — замена вагонов отразится на повышении железнодорожных тарифов, а значит, и на конечных ценах, которые и без того выросли более чем вдвое после отказа от импортных морепродуктов. Таким образом, расчет на то, что доступная отечественная рыба в скором будущем заполнит прилавки российских магазинов, остаются уделом отчаянных оптимистов.Источник Статья добавлена Pavel_Mal
06.07.2016 06:30