В 2011 году миллиардер Геннадий Тимченко принял решение инвестировать в одну из самых закрытых отраслей экономики. Насколько успешны эти вложения?

В каюте транспортного судна «Виктор Миронов» сидят капитан и начальник Архангельского рыбного порта: пьют кофе, много курят и рассуждают о судьбе тралового флота. В иллюминаторе видны замершие стрелы кранов и стоящие впритык друг к другу ржавые траулеры времен СССР.

Капитан судна Дмитрий Гомозов уверен, что из этого можно сделать настоящую корпорацию, которая будет диктовать условия всему миру. «Тут все есть, нужен только хозяин и вложения. Если есть деньги, можно спокойно покупать Архангельский траловый флот. Уже через 5–8 лет можно спокойно догнать «Карат» (крупнейшая рыбодобывающая компания в Северо-Западном морском бассейне. — Forbes)», — закуривая, говорит молодой капитан, на вид ему около 35. Седовласый начальник порта Александр Носков, попивая кофе с конфетами, отвечает капитану с наставническими нотками: «Не так-то просто. Здесь рыбу надо ловить. Попробуй поработай 16 часов в сутки без единого выходного. Это нефть, пожалуйста, пришел — и бери ее. Лес — вот он, пили его, а тут работать надо». Но затем, смягчившись, добавляет: «Но в минусах-то ты не будешь однозначно! Это же продовольствие! »

Видимо, теми же мотивами руководствовался и Геннадий Тимченко (12-й в списке богатейших Forbes), когда летом 2011 года решил инвестировать в крупнейшую российскую рыбоперерабатывающую группу компаний «Русское море». Что привело миллиардера-нефтетрейдера в одну из самых закрытых отраслей экономики, зачем новые акционеры меняют стратегию развития компании и поможет ли ей это выбраться из долговой ямы?

Спасительная селедка

Все начиналось с типичных для середины 1990-х импортных операций: норвежскую рыбу по два доллара за килограмм перепродавали в России уже по $10. Благодаря связям на питерской таможне товар оформляли за сутки, тогда как другим требовалось несколько дней. Так, по рассказу собеседника Forbes — федерального чиновника, начинался один из самых амбициозных проектов в рыбной промышленности — группа компаний «Русское море».

«Русское море» — детище старшего сына Юрия Воробьева Андрея, говорит человек, лично знакомый с последним. А Юрий Воробьев — давний соратник нынешнего министра обороны и бывшего главы МЧС Сергея Шойгу; с 1994 по 2007 год Воробьев был первым заместителем министра по чрезвычайным ситуациям.

Бизнес на оптовой торговле приносил доход, но хотелось большего. В то время два московских рыбных гиганта «Меридиан» и Мосрыбкомбинат, переживали не лучшие времена, как, впрочем, и вся рыбная промышленность страны. Построить предприятие с нуля оказалось выгоднее, чем заниматься перестройкой. В качестве площадки Воробьев выбрал заброшенную плодоовощную базу в подмосковном Ногинске. «Решение о строительстве приняли в 1997 году, но в 1998-м грянул кризис, а завод-то был готов только наполовину. Хорошо, что хватило ума довести проект до конца», — вспоминал в 2007 году в интервью «Ведомостям» брат Андрея Максим Воробьев.

Первую продукцию завода, «Селедочку столичную», покупатель мог просто не заметить на полке. В те времена компании обычно заходили в розницу через крупных дистрибьюторов. Для крупных производителей участие оптового посредника было идеальной схемой, для компании же с монопродуктом — самоубийство. «Собственнику предложили пойти по другому пути — создать собственную дистрибьюторскую компанию: дело затратное, но того стоит. Воробьев согласился», — рассказывает один из его знакомых. Первый офис этой компании состоял из стула, стола и телефона, еще была одна машина. Задача перед командой из шести человек была сформулирована жестко: выйти на уровень продаж 1 млн упаковок продукции в год, что тогда казалось фантастикой.

Против течения

В начале 2000-х, пока компания набирала обороты, Андрей Воробьев стал отходить от дел, заинтересовавшись политикой. Начав с должности помощника вице-премьера Шойгу, через полгода он возглавил фонд поддержки «Единой России». К 2007 году Воробьев стал видным «единороссом», а группа «Русское море» — крупнейшим игроком на рынке морепродуктов, контролировавшим около 40% поставок на российский рынок семги и форели и 30% поставок пелагической рыбы (сельдь, мойва, скумбрия).

«Русское море» тем временем решилась на привлечение инвестиций с публичного рынка. В 2007 году компания разместила пятилетние облигации на 2 млрд рублей под 9, 5% годовых. Привлекая инвесторов, «Русское море» объявила о планах «войти в мировую элиту рыбопереработчиков» и резко увеличить выручку — с 10, 8 млрд рублей ($409 млн) до $1, 3 млрд к 2010 году. Тогда же общественность узнала, что компания принадлежит братьям Воробьевым. По официальной версии, Воробьев-младший выкупил долю Андрея еще в 2002 году, когда тот ушел в политику, став сенатором.

Для производителей рыбы такая откровенность была в новинку: никто не разглашал информацию о финансовых показателях и бенефициарах бизнеса. «На рыбном рынке всегда было серьезное ценовое давление от компаний, действующих «по серым схемам», от тех, кто уходит от налогов. Кто-то строил публичный бизнес, а кто-то делал семгу в подвалах, используя труд гастарбайтеров», — вспоминает глава Рыбного союза Сергей Гудков.

«Русское море» тогда во многом пыталась идти против традиций. В то время как конкуренты сосредоточили усилия на том, чтобы выторговать комфортные условия у торговых сетей, компания Воробьева решила сделать ставку на продвижение бренда. В начале 2008-го изумление у конкурентов вызвал рекламный ролик, который компания запустила в телеэфире, где шеф-повар — рыжий кот в бескозырке — угощает селедкой и семгой. «На рынке так действовать было не принято», — говорит Гудков.

Годом ранее «Русское море» собиралась вести переговоры о продаже 20% с норвежской Austevoll Seafood ASA, но затем хозяева передумали и объявили, что хотят перестроить компанию, перевести бухгалтерию на международные стандарты и в 2009-м году провести публичное размещение акций. Изменилась и структура — несколько разрозненных юрлиц в конце 2007 года объединились в ОАО «Группа компаний «Русское море». Вначале все шло по плану: по итогам 2008 финансового года (закончился 30 июня) группа увеличила выручку более чем в 1, 5 раза, до 16, 3 млрд рублей. Но потом все пошло не так.

Публичная добыча

В 2007–2009 годах эпидемия анемии практически полностью уничтожила атлантического лосося на чилийских фермах (Чили — один из крупнейших производителей искусственно выращиваемой рыбы). В результате за три года мировая цена за 1 кг атлантического лосося выросла на 18–24% (расчеты на основе данных компании Kontali Analyse). Импортные форель и лосось — основное сырье, на котором работает «Русское море», констатирует аналитик Наталья Загвоздина (в команде «Ренессанс Капитала» проводила IPO «Русского моря»). В то время как валютные риски для «Русского моря» выросли, из-за кризиса к концу осени 2008 года продуктовые сети стали задерживать платежи. Сроки возврата денег производителям увеличились в два-три раза и доходили до 90 и даже 120 дней. Банки в кризис задрали стоимость кредитов: в декабре 2008 года ВТБ предоставил группе на год 1, 5 млрд рублей под 17, 1% и залог, на 20% превышающий стоимость займа. За полгода до этого деньги стоили 12–13% годовых. Рынки же капитала были закрыты.

Неудивительно, что в 2009 финансовом году, который пришелся на пик кризиса, «Русское море» при росте выручки на 10%, до 17, 9 млрд рублей, сократила прибыль почти в три раза (115 млн рублей, или $3, 9 млн). Осенью 2009-го в надежде привлечь более дешевые деньги на бирже Максим Воробьев вернулся к идее IPO. Деньги планировалось потратить на погашение долга и увеличение оборотного капитала. Кроме того, «Русское море» решила заняться разведением лосося и форели. «Фактически то была попытка вытащить себя за волосы из болота», — вспоминает Сергей Гудков.

Подготовка к IPO началась с замены команды топ-менеджеров. «Молодой и амбициозный Воробьев решил поменять руководителей советской закалки и поэтому пригласил молодых и современных специалистов со степенями MBA», — вспоминает бывший сотрудник «Русского моря». Бывший гендиректор «Русского моря» Светлана Федосеева, а вслед за ней и ключевые «продажники» перешли к прямому конкуренту, компании «Меридиан». А Воробьев тем временем требовал втрое увеличить объем продаж в сегменте готовой продукции (включает в себя консервы, полуфабрикаты и др.) по сравнению с 2009 годом — до 15 млрд рублей ($512 млн). «Перед операционным менеджментом ставились нереально высокие задачи», — считает Загвоздина.

Неожиданность для инвесторов

В начале весны 2010 года последствия кризиса стали сглаживаться, и на рынках капитала появился интерес к потребительскому сектору. Тогда «Русское море» провела публичное размещение акций, которое прошло по нижней границе ценового диапазона $6–8 за акцию. Вместо запланированных $200 млн удалось привлечь только $90 млн. Компания стартовала на бирже с капитализации 14 млрд рублей ($479, 5 млн).

А затем случился конфуз. В пятницу, 4 июня 2010 года из сообщения компании инвесторы узнали о том, что в понедельник «Русское море» отчитается не за девять месяцев 2010 финансового года, а только за три календарного. Группа объяснила решение желанием «облегчить инвесторам и акционерам анализ итогов деятельности». Другой новостью стали сами финансовые результаты: квартальная выручка «Русского моря» упала на 9, 6%, до 3, 9 млрд рублей. Падение произошло практически по всем сегментам, где работает компания. Инвесторов цифры расстроили: с того момента капитализация начала стремительно падать, достигнув к 16 ноября 2010-го минимума с начала размещения — 5, 78 млрд рублей ($187, 4 млн).Источник Статья добавлена Pavel_Mal
25.04.2013 11:52